На главную
1	Император Николай II в своих дневниках
2	Достоверность переписки Императора Николая II с Императрицей Александрой Федоровной
3	Император Николай II в своих письмах к Императрице Александре Федоровне
4	Личность Императора Николая II в письмах к нему Императрицы Александры Федоровны
	Написать письмо

ДОСТОВЕРНОСТЬ ПЕРЕПИСКИ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II C ИМПЕРАТРИЦЕЙ АЛЕКСАНДРОЙ ФЕДОРОВНОЙ (1914 - 1917)

Мы продолжаем публикацию серии работ, открывшейся статьей "Император Николай II в своих дневниках (1914 - 1917)"[1]

В названной статье мы обратили внимание на отсутствие серьезных научных исследований по од-ной из ключевых тем в истории России начала XX в., а именно личности Императора Николая II.

Статья претендует на то, что она является первым фундаментальным исследованием в этой области.

В работе анализировался наиболее базовый с точки зрения автора документ, положенный в основу серии.

Новая же работа развивает тему, и она посвящена анализу достоверности переписки Императора Николая II со своей супругой Императрицей Александрой Федоровной за 1914 - 1917 гг.

Целесообразность выбора для исследования промежутка времени с 1 января 1914 по 7 марта 1917 г. обоснована в первой статье.

Государь переписывался с Императрицей на английском языке.

Перевод на русский издан в трехтомнике: Переписка Николая и Александры Романовых. Т. 3 - 5. М.-Пг., 1923. М.-Л., 1926, 1927.

Переиздание вышло в Москве в 1996 г. в книге О.А. Платонова "Терновый венец России. Николай II в секретной переписке".

На эту книгу мы и будем опираться при анализе.

Наша задача - выяснить, насколько искренни были Император и Императрица в своих письмах, не писали ли они прежде всего для истории и не допускали ли искажений, чтобы предстать в более вы-годном свете.

Поэтому прежде всего необходимо ответить на вопрос: не было ли сговора между Императором и Императрицей, чтобы заведомо  исказить в письмах действительность с целью представить Николая II в глазах потомков выдающимся правителем?

Но каков же должен быть выдающийся правитель?

По видимому, мудрым, безмерно любящим свой народ, посвящающим все свои силы благу родной страны.

Относительно  мудрости Николая II  мы можем отметить несколько почти голословных утвержде-ний Императрицы, подтверждающих наличие у Царя этих качеств[2]. Но само по себе это имеет ма-лую цену.

Предположение о несерьезности этих утверждений находит свое обоснование в установлении Ца-рицей взаимосвязи между "мудростью" и поступками, для совершения которых никакой мудрости не требовалось.

Так, мудрость Императора, с точки зрения Императрицы, была доказана его решительностью в во-просе о возложении на себя звания Верховного главнокомандующего в августе 1915 г.[3]

 Однако, здесь достаточно лишь сильного желания встать во главе армии.

"Блестящим доказательством … мудрости" Царя должно было стать устранение генерала В.М. Без-образова от командования гвардией. Хотя ошибки, допущенные им, как видно из переписки, были очевидны не только Царице, но и "многим командирам и офицерам", а также начальнику штаба Вер-ховного главнокомандующего М.В. Алексееву[4].

Актом "величайшей мудрости", по словам друга Царской семьи Григория Распутина, явилось такое тривиальное и далеко не блестящее решение, как назначение А.Д. Протопопова и.о. министра внут-ренних дел[5].

Григорий Распутин, простой Тобольский мужик, почитался Императрицей как святой, и она прак-тически целиком полагалась на его мнение.

"Мудрым желанием" Царя в разговоре с премьером А.Ф. Треповым должно было стать принятие совета Императрицы не лишать министерских портфелей А.Д. Протопопова и В.Н. Шаховского[6].

Очевидно, что "мудрость" в устах Александры Федоровны - это средство воздействия на Государя с целью склонить либо утвердить его в том или ином решении, и навряд ли отличительная черта Ца-ря, которую Царица хотела обосновать перед потомками.  

Что касается любви к своему народу и вообще к людям, то непосредственное ее проявление со сто-роны  Императора в письмах исчерпывается лишь:

Во-первых, его отношением к солдатам, матросам и казакам как к милым, дорогим, чудным, вели-колепным и доблестным молодцам.

Однако из семнадцати подобных замечаний семь подразумевают наиболее любимые Царем и Цари-цей части, лейб- казаков или полки, противопоставленные своим великолепием другим частям[7].

Во-вторых, любовь Императора к людям проявлялась в сочувствии к людскому горю, лишениям, смерти, сочувствии к раненым и больным.

Однако, из десяти записей, свидетельствующих об этом (за исключением замечаний, относящихся к членам семьи Царя) пять касаются людей, которых Государь знал лично[8].

Переписка иллюстрирует также способность Царя быть справедливым и уважать людское достоин-ство, что невозможно без способности любить свой народ, также как любовь к народу невозможна без стремления быть справедливым к людским нуждам.

Это нашло выражение как в  разрешении раненому еврею, самоотверженно сражавшемуся за Рос-сию, повсеместное жительство в стране, так и в отношении Государя к командиру Императорской яхты "Штандарт" Р.Д. Зеленецкому.

Относительно последнего случая Император писал: "Я вполне согласен, что Н.П. (Н.П. Саблин - друг Царской семьи. Курсивом выделены слова, написанные на русском языке. - М.Г.) должен быть назначен командиром "Штандарта"; но мне сначала надо найти место для Зелен(ецкого). Нельзя же прогонять хорошего человека с его места только для того, чтоб отдать его лучшему и оставить перво-го ни с чем.

Я уверен, что ты не это имела в виду!"[9].

Но всего этого довольно мало, если предположить, что был предварительный сговор между супру-гами.

Однако, в отношении масштабов деятельности Императора на благо страны в переписке имеется достаточно много записей.

Двадцать семь раз Императрица выразила свое отношение к характеру деятельности Государя в вы-ражениях типа: "тяжелое бремя", "страшный крест", "тяжелый труд", "великий подвиг", "завален-ность работой", "масса дела" и т.п., включая сюда такие выражения, как: "многострадальный Иов" и "святой страдалец"[10].

Сам Государь оценивал свою деятельность более мягко, причем подобных записей в переписке только четыре:

Во-первых, "Теперь я не чувствую себя таким одиноким, так как у меня много дела";

во-вторых, "Хоть я завален работой, мысленно я всегда с тобой";

в-третьих, "У меня очень много дела - едва успеваю наклеивать фотографии в свой альбом";

в-четвертых, "У меня много дела, и потому письмо мое кратко"[11].

Сюда же можно отнести еще две записи, которые намекают на тяжелую работу в течение продол-жительного промежутка времени:

Во-первых, "С нашего приезда (почти две недели назад. - М.Г.) я еще не прикасался к новой книге, которую хотелось бы прочесть: нет времени";

во-вторых, "С самого лета (в продолжении всего сентября. - М.Г.) у меня было только три свобод-ных вечера после обеда  (обед начинался в 8 ч. вечера. - М.Г.)"[12].

Помимо этих выдержек, Император 56 раз пожаловался Царице, что во время поездок и работы в Ставке у него сильно перегруженные дни и не хватает времени (не считая записей, где просто гово-рится, что нагрузка несколько увеличилась). Сорок три из упомянутых пятидесяти шести записей от-носятся к заверениям, что у Государя нет времени на писание писем[13].

Семьдесят восемь раз Император употребил выражения типа: "должен кончать", "пора кончать", "приходится прерывать письмо" и др. (два раза, впрочем, указано, что к этому принуждает отъезд курьера)[14].

И только 8 записей свидетельствуют, что у Царя доклады стали краткими, деловых бумаг не посту-пало, он стал проводить время "спокойно" и вообще появилось больше свободного времени[15].

В то же время Императрица 10 раз сообщила, что ей (да и не только ей) известно, что у Государя часто не хватает времени и чтобы он не беспокоился, если не сможет написать письма[16].

Все это поднимает вопрос: мог ли Император сильно преувеличивать масштабы своей деятельно-сти, опять же с целью ее исторической идеализации?

Но если и мог, то вряд ли преувеличил бы сильно, т.к. его жизнь была на виду, его леность вряд ли ускользнула бы от постороннего взгляда, и это выразилось бы в дневниковых записях, письмах, а со временем, конечно, и мемуарах лиц из окружения Царя.

Преувеличение масштабов своей деятельности в персональных документах (дневниках, письмах) - плохое средство идеализации своей личности.

Единственного уличения во лжи достаточно, чтобы достоверность всех личных документов того или иного человека была взята под большое сомнение. И тогда вся деятельность по фальсификации, если таковая имела место, будет напрасной.

Единственным же местом, где Император мог симулировать свою деятельность был его личный ка-бинет, но проводить там без дела много времени - довольно скучное занятие.

Тем более в это время можно было заниматься сочинением писем к Царице, прибавив в одном из писем, что это отнимает итак слишком дорогое время, что вынуждает отходить ко сну лишь, скажем, после трех часов ночи.

Однако такого не происходит, хотя для любящих друг друга людей письма в разлуке имеют очень большое значение.

Но может быть они не любили друг друга?

Вряд ли. Даже в случае со сговором, если таковой действительно имел место, мы видим, что сама Императрица готова пожертвовать немалой частью своего времени на сочинение лживых писем (ко-торые, разумеется, труднее писать, чем искренние) в течение нескольких лет. И все это ради своего мужа. Естественно любимого.

Если же мы предположим, что письма искренние, достаточно прочесть несколько выдержек, чтобы убедиться, что Императрица действительно горячо любила своего супруга:

"Твоя подушка вечером и утром получает мои поцелуи и слезы. - Любовь моя все растет, и тоска увеличивается. Когда тебя нет, то исчезает главный смысл моей жизни".

"Ты - моя жизнь, мой возлюбленный и каждая разлука причиняет мне бесконечную душевную боль, потому что ведь это разлука с самым для меня дорогим и святым!".

"Твое милое письмо меня очень осчастливило, я много раз перечла и нежно поцеловала каждую страницу, которой касалась твоя дорогая рука"[17].

Поэтому, Александра Федоровна была искренна, когда писала: "Я … набрасываюсь на твои письма и проглатываю их, а дети стоят кругом и ждут, чтоб я прочла вслух то, что их интересует, а после я снова перечитываю и целую дорогие строки"[18].

Но, может быть сам Государь не любил Императрицу?

Против такой позиции свидетельствует большинство из тех двадцати одной дневниковой записи, отмеченных при анализе дневников[19].

В этих записях Император выражает свою тоску по причине разлуки с семьей, либо радость при встрече с ней. Причем особо отмечены (по именам) лишь  Александра Федоровна , Аликс, (5 раз), на-следник Алексей (3 раза) и один раз Аликс и Алексей вместе[20].

К этим записям можно прибавить еще четыре, косвенно свидетельствующие о том же: радость по поводу того, что проснулся дома (2 раза), что уехал из Могилева и что прибыл в Царское Село[21].

Всего записей, отражающих позитивные чувства, так или иначе связанных с семьей Государя, сем-надцать[22]. И из всех позитивных чувств, всплеск которых нашел свое отражение на страницах дневников за указанный период, чувства по отношению к семье занимают первое место (за исключе-нием чувств, проявляющихся в оценке тех или иных поступков, явлений, событий и т.п.).

Вряд ли бы Император стал зацикливаться на этих чувствах, если бы он не любил свою жену и де-тей.

Из переписки также видно, что Царь доверял супруге военные тайны[23], что навряд ли могло иметь место, если бы Государь не любил супругу, не был бы с ней искренен и не заботился бы о ее чувствах.

В то же время какими либо прямыми свидетельствами о том, что Государь не любил своей супруги, мы не располагаем.

Очевидно, Царь действительно ее очень любил.

И если бы он располагал временем, то вероятно писал бы больше писем и делал их более содержа-тельными.

В этом отношении также интересно одно сравнение, где Император сопоставляет свою работу вне Царского Села с работой дома.

Императрица, прожив с ним ни один десяток лет, очевидно, была хорошо осведомлена, насколько Государь посвящает себя государственным делам.

Но вместо того, чтобы написать, что он работает гораздо больше, чем в Царском, Царь, наоборот, пишет, что дела обременяют временами так же, как дома: "Нынче ровно неделя, как я уехал. Так жа-лею, что не писал тебе с той поры! Но, так или иначе, всегда случается (выделено мною. - М.Г.), что я здесь занят так же, как дома"[24].

Видимо привыкнув к обременительной работе дома, Царь был склонен к подобной нагрузке и в своих поездках.

Поэтому заверения о "тяжелом бремени" вряд ли не имеют под собой основы.

И последнее, что мы хотели бы отметить, это наличие в переписке интимных мест, достаточно ин-тимных, чтобы не раскрывать их даже в научной статье.

Это выражения типа: "инженер-механик" и "Бэккер"[25], значение которых понятно каждому сколько-нибудь вдумчивому человеку.

Наличие этих выражений ставит под большое сомнение намерение авторов писем сохранить свою переписку для потомства.

Таким образом мы не нашли веских оснований для того, чтобы считать переписку между Импера-тором Николаем II и Императрицей Александрой Федоровной недостоверным документом.

В ней не прослеживается стремления представить Императора как личность с позитивными качествами. Там же где подобные качества находят свое проявление, следует с большой долей вероятности предположить, что они соответствуют истине.

С другой стороны, в переписке имеются довольно интимные выражения, что также склоняет к точке зрения об откровенности писем.

В целом же, проведенный анализ дает нам ключ к анализу самой личности Императора Николая II (на основе данного источника), что будет темой очередных статей серии.

Примечания